Армяно-азербайджанский нагорно-карабахский конфликт зародился в результате масштабных геополитических преобразований, которые произошли на Южном Кавказе в результате распада Российской империи и обретения Азербайджаном и Арменией независимости.

Начиная с этого момента и на протяжении ХХ века конфликт вокруг Нагорного Карабаха тлел и разгорался, переходя в «горячие» и «холодные» фазы.

Первый этап «горячей» фазы конфликта между Арменией и Азербайджаном продолжался с мая 1918-го по ноябрь 1920 года. Причиной стало несовпадение национальных границ новых независимых государств с границами бывших губерний Российской империи, в результате чего Армения начала предъявлять Азербайджану территориальные претензии.
В основном объектами претензий стали приграничные территории со смешанным проживанием армянского и азербайджанского населения.

Одной из таких территорий стал Карабах, который накануне распада Российской империи входил в состав Елизаветпольской губернии и включал в себя четыре уезда: Шушинский, Зангезурский, Джеванширский и Карягинский (позже Джебраильский).

Общая численность населения Карабаха, по сведениям Кавказского календаря, на 1 января 1916 г. составляла 242 тысячи армян и 322 тысячи азербайджанцев. При этом армянское население было сосредоточено в основном в узкой, прерывающейся полосе предгорных районов Карабаха [1].

С самого начала территориального конфликта стороны предлагали свои варианты его решения. Если правительство Азербайджана выдвигало исторический принцип в качестве основного критерия установления границ между государствами, то армянская сторона действовала по принципу «где живут армяне, там армянская земля».

Именно на этом этапе термин «Нагорный Карабах» приобрел политическое значение. Армянское население Нагорного Карабаха, создав здесь собственные административные органы власти, пыталось присоединиться к Армении. В ходе данного этапа конфликта активное участие в его разрешении принимали великие державы: страны Четверного союза - в лице Османской империи и страны Антанты - в лице Англии.

Вхождение турецких войск в начале октябре 1918 года в Нагорный Карабах позволило Азербайджану установить определенный контроль над данной территорией, хотя и не обеспечило безусловного признания армянским населением юрисдикции азербайджанского правительства над регионом. Капитуляция держав Четверного союза в Первой мировой войне повлекла за собой вывод турецких войск из Южного Кавказа в октябре-ноябре 1918 года и передачу контроля над национально-государственной организацией региона в руки стран Антанты.

Таким образом, начался период британского доминирования на Южном Кавказе с его определяющей ролью в урегулировании или эскалации территориальных противоречий между двумя независимыми республиками.

Англия выдвинула модель территориального обособления зоны конфликта путем создания в январе 1919 года в Карабахе особой администрации генерал-губернаторства под юрисдикцией Азербайджана [2]. Подобное решение англичан исходило вовсе не из особых симпатий к Азербайджану. Английское командование лишь пыталось более эффективно решить гуманитарные проблемы Нагорного Карабаха, наиболее тесно связанного дорожными и экономическими узлами с Баку нежели с Иреваном.

С образованием Карабахского генерал-губернаторства в составе Азербайджанской Республики термин «Карабах» вернул себе административно-политическое значение, утраченное им после ликвидации царской Россией в 1822 году Карабахского ханства.

Решительные действия англичан оказали определенное влияние на политические настроения армянского населения Нагорного Карабаха, что нашло отражение в решениях VII съезда армян Карабаха, состоявшегося 22 августа 1919 г. в Шуше. Съезд принял «Временное соглашение армян Нагорного Карабаха с азербайджанским правительством», состоявшее из 26 пунктов. В нем, в частности, говорилось: «Нагорная часть Карабаха – Шушинского, Джеванширского и Джебраильского уездов (Дизак, Варанда, Хачен и Джараберт), населенная армянами, считала себя временно, до решения этого вопроса на Парижской мирной конференции, в пределах Азербайджанской Республики» [3].

Это был первый документ, в котором термин «Нагорный Карабах» употреблялся в политическом значении, а данная территория признавалась как часть территории Азербайджанской Республики. Кроме того, в документе конкретно указывается армянская часть Нагорного Карабаха - Дизак, Хачен, Варанда и Джераберт. Однако Армения не признала данное соглашение, считая, что оно было заключено под давлением азербайджанского генерал-губернатора Карабаха.

Поэтому армянское правительство продолжало поддерживать сепаратистские настроения в Нагорном Карабахе, что приводило к обострению ситуации и вооруженным провокациям армян против азербайджанских Вооруженных сил, размещенных в данном регионе республики.

В марте-апреле 1920 года, накануне падения Азербайджанской Демократической Республики, произошло самое крупное подобное вооруженное нападение армян, которое было подавлено Азербайджанской армией. Однако подобные провокации вынуждали азербайджанское правительство постоянно держать значительные военные силы на западных границах республики.

Одним из результатов большевистской оккупации Азербайджана стало возобновление агрессорской политики Армении, стремившейся воспользоваться ситуацией. После падения Азербайджанской Демократической Республики и оккупации ее территории Советской Россией в конце апреля 1920 года армянское население Нагорного Карабаха на своем очередном IX съезде (23-29 апреля 1920 г.) сочло соглашение с Азербайджаном утратившим силу и объявило о присоединении региона к Армении [4].

После захвата весной 1920 года Северного Азербайджана большевиками проблема Нагорного Карабаха вновь актуализировалась. Однако теперь в процесс активно включилась Советская Россия, которая, выступая в роли «миротворца», умело использовала территориальные притязания Армении к Азербайджану для дальнейшей советизации Южного Кавказа.

Советизация Армении в конце 1920 года положила конец кровопролитным столкновениям между армянами и азербайджанцами, столь частым в предшествующие годы. Решение партийного руководства Азербайджанской ССР от 30 ноября 1920 года о предоставлении Нагорному Карабаху права на самоопределение [5] показало, что азербайджанская сторона готова рассмотреть вопрос об армянской автономии.

Однако руководство Советской Армении видело решение данного вопроса исключительно в отторжении Нагорного Карабаха от Азербайджана и присоединении его к Армении. Для реализации этого плана армянское руководство намеренно пыталось исказить и по-своему интерпретировать текст Постановления Политбюро ЦК АКП(б) от 30 ноября 1920 года и заявление Председателя Совета народных комиссаров Азербайджанской ССР Наримана Нариманова от 1 декабря 1920 года о Нагорном Карабахе [6].

В результате 3 июня 1921 года Кавбюро ЦК РКП(б) в своем секретном постановлении разрешает правительству Армении принять специальную декларацию о принадлежности ей Нагорного Карабаха [7]. В декрете Совнаркома Армянской ССР от 12 июня 1921 года за подписью Председателя Совнаркома Армении А.Мясникова отмечается, что «на основании декларации Ревкома Социалистической Советской Республики Азербайджана и соглашения между правительством Советских Социалистических республик Армении и Азербайджана объявляется, что Нагорный Карабах отныне является неотъемлемой частью Советской Республики Армения» [8].

Налицо очередное искажение текста решения партийного руководства Азербайджана от 30 ноября 1920 года, которое даже было представлено как соглашение между правительствами двух советских республик. Однако вскоре данный факт подлога был разоблачен главой правительства Советского Азербайджана Наримановым.

27 июня 1921 года Нариманов решительно возразил против искажения текста его выступления от 1 декабря 1920 года: «Если они ссылаются на мою декларацию, то в Декларации буквально сказано следующее: Нагорному Карабаху предоставляется право свободного самоопределения. Вопрос должен быть решен только в этой плоскости, иначе Совнарком слагает с себя ответственность, ибо если Советская Армения этим актом (декрет от 12 июня о присоединении Нагорного Карабаха к Армении - И.Н.) желает произвести известное впечатление на дашнаков и беспартийную массу Армении, то не надо забывать про то обстоятельство, что тем самым мы восстанавливаем в Азербайджане такие же антисоветские группы, как дашнаки» [9].

Именно это заявление Нариманова вынудило руководство Кавказского бюро РКП(б) созвать специальное заседание для рассмотрения вопроса о Нагорном Карабахе.

4 июля 1921 г. на заседании Пленума Кавбюро ЦК РКП(б) с участием восьми членов Кавбюро (Орджоникидзе, Махарадзе, Нариманова, Мясникова, Кирова, Назаретяна, Орахелашвили и Фигатнера), члена ЦК РКП(б) Сталина, секретаря Кавбюро комсомола Брейтмана и трех членов ЦК КП Грузии при обсуждении карабахского вопроса были озвучены две точки зрения, которые и были поставлены на голосование. При этом голосовали только члены Кавбюро: из восьми – семь. При голосовании по вопросу Карабаха Орахелашвили отсутствовал, Сталин в голосовании не участвовал.

За сохранение Карабаха в составе Азербайджана и проведение плебисцита во всем Карабахе с участием всего населения, и армян и азербайджанцев, «за» проголосовали Нариманов, Махарадзе, Назаретян; «против» - Орджоникидзе, Мясников, Фигатнер, Киров. За плебисцит только в Нагорном Карабахе, т.е. среди армян, проголосовали Орджоникидзе, Мясников, Фигатнер, Киров, Назаретян.

Таким образом, Пленум постановил: «Нагорный Карабах включить в состав ССР Армении, плебисцит провести только в Нагорном Карабахе».

Тогда Н.Нариманов выступил с новым заявлением: «Ввиду той важности, которую имеет карабахский вопрос для Азербайджана, считаю необходимым перенести его окончательное решение в ЦК РКП(б)». Принимая во внимание это заявление Нариманова, Пленум Кавбюро принял новое решение: «Ввиду того, что вопрос о Карабахе вызвал серьезное разногласие, Кавбюро ЦК РКП(б) считает необходимым перенести его окончательное решение в ЦК РКП(б)» [10].

Однако уже на следующий день, 5 июля 1921 г., на заседании Пленума Кавбюро ЦК РКП(б) Г.Орджоникидзе и А.Назаретян ставят вопрос о пересмотре постановления предыдущего Пленума о Карабахе.

Участники Пленума принимают следующее постановление: «Исходя из необходимости национального мира между мусульманами (азербайджанцами) и армянами и экономической связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию с административным центром в гор. Шуша, входящем в состав автономной области».

Кто и как голосовал лично, в протоколе не указывалось, но сообщалось, что «за» проголосовали четверо, воздержались трое. Ни одного голоса «против» [11].

Обратим внимание на ряд существенных моментов. Если в постановлении от 4 июля не приводится ни одного аргумента в пользу отторжения Нагорного Карабаха от Азербайджана, то в постановлении от 5 июля четко аргументируется причина сохранения данной территории в составе Азербайджана и содержатся три дополнительных пункта: об установлении границ автономной области, кандидатуре чрезвычайного комиссара Нагорного Карабаха, объеме ее автономии.

Естественно, возникает вопрос: «А какова была в сложившейся ситуации позиция комиссара по делам национальностей Советской России Иосифа Сталина?» - поскольку существует искусственно созданный армянскими историками и прочно внедренный в сознание людей стереотип о том, что якобы известное решение июльского Пленума Кавбюро ЦК РКП(б) было навязано Сталиным.

При этом армянская сторона не может предоставить ни одного документального аргумента в пользу данной версии, так как стенограммы заседаний 4-5 июля не существует. С другой стороны, согласно биографической хронике, Сталин с конца мая находился на отдыхе в Нальчике [12]. В конце июня он приезжает в Тифлис и со 2 по 7 июля участвует в работе Пленума Кавбюро ЦК РКП(б) как нарком по делам национальностей и представитель Центра.

Постановление Пленума Кавказского бюро РКП(б) от 5 июля 1921 года было воплощено в жизнь лишь через два года - в 1923 году.

7 июля 1923 г. ЦИК Азербайджанской ССР издал декрет «Об образовании Автономной Области Нагорного Карабаха» (АОНК).

АзЦИК постановил:

1) Образовать из армянской части Нагорного Карабаха автономную область, как составную часть АССР, с центром в местечке Ханкенди;

2) Органами управления автономной области являются: областной исполнительный и местные Советы;

3) До образования Областного Исполнительного Комитета создать Временный революционный комитет, коему вменить в обязанность не позже 2-х месяцев созвать съезд Советов для избрания постоянного исполнительного органа. Для выработки положения области и фактической передачи административных единиц в автономную область Карабаха, а также определения границ автономной области создать смешанную комиссию из представителей Нагорного Карабаха, Низменного Карабаха, Курдистана и центральной власти АССР.

Как следует из содержания преамбулы декрета, основным аргументом для обоснования необходимости предоставления автономии армянам Нагорного Карабаха являлись кровавые события 1905-1906, 1918-1920 годов в Карабахе и других частях Южного Кавказа, в организации которых обвинялись правительство царской России, а также дашнаки и меньшевики [15].

Однако известно, что в ходе этих событий азербайджанцы пострадали больше, чем армяне, и, если следовать данной логике, то азербайджанскому населению Армянской ССР тоже должна была быть предоставлена автономия.

Из документа также становится ясно, что армяне проживали не во всем Нагорном Карабахе, а лишь в определенной его части, поэтому согласно декрету 1923 года, в отличие от решения 5 июля 1921 года, автономия создавалась не на всей территории Нагорного Карабаха, а лишь в той его части, где проживало армянское население.

С другой стороны, армяне не проживали в Нагорном Карабахе компактно, в силу чего установить этнические границы будущей автономии было нелегко. Таким образом, границы будущей автономии в Нагорном Карабахе должны были быть искусственно очерчены и подогнаны под требование декрета.

Этот вопрос занял еще год - до тех пор, пока в 1924 году не было принято специальное положение о границах АОНК. И, наконец, если первоначально центром будущей автономии Нагорного Карабаха было решено сделать город Шуша, то в декрете от 7 июля 1923 г. центр переносится в Ханкенди. И хотя этот город был исконно азербайджанским, к тому времени там уже проживало большое число армян.

С принятием в 1936 году Конституции СССР Автономная область Нагорного Карабаха переименовывается в Нагорно-Карабахскую автономную область (НКАО), что в корне меняло суть автономии с точки зрения многих аспектов.

Если в первом варианте речь шла лишь о части Нагорного Карабаха, выделенной в автономию, то в новом подразумевался весь Нагорный Карабах как область. В данном контексте следует отметить еще один момент: если официальные названия всех входивших в состав СССР союзных и автономных республик, автономных областей и автономных округов включали титульный этноним, то созданная в составе Азербайджанской ССР «АОНК» стала в этом плане единственным исключением, т.е. в ее названии нет указания на этнос, которому предоставлена автономия.

В то же время с образованием АОНК-НКАО армяне получили исключительное право иметь в составе СССР, наряду с Армянской ССР (которая была создана на территории бывшего азербайджанского Иреванского ханства), опять-таки за счет азербайджанских земель, второе территориальное образование.

Однако создание Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР способствовало установлению лишь временного моратория в армяно-азербайджанском территориальном противостоянии. Решение об образовании территориальной армянской автономии в составе Азербайджанской ССР при том, что по соседству уже существовала отдельная Армянская Республика, то есть, имелись два этнически идентичных образования, несло в себе угрозу возобновления конфликта.

К окончанию Второй мировой войны стало очевидно, что армянская сторона не считает создание автономии решением проблемы и рассматривает образование НКАО как правовую базу для аннексии данной территории Азербайджана. В основном эти планы разрабатывались армянским партийным руководством, которое и направляло их, придав им форму обращений, в Москву [16].

Так, в телеграмме секретарю ЦК ВКП(б) Г.Маленкову секретарь ЦК КП Армянской ССР Г.Арутинов пытался обосновать свое предложение о передаче НКАО в состав Армянской ССР желанием населения автономии и тем, что она получит более благоприятные условия для своего развитии.

Нет сомнения, что Арутинов рассчитывал, что его предложения способны в определенной степени заинтересовать Сталина, поскольку «армянский вопрос» вновь мог приобрести свою актуальность в связи с новыми внешнеполитическими планами Москвы. В условиях начала «холодной войны» и перекройки политической карты мира после Второй мировой советское руководство решило расширить границы СССР за счет Турции, расторгнув с ней в одностороннем порядке в марте 1945 года договор о дружбе от 17 декабря 1925 года.

Не исключено, что Григорий Арутинов пошел на подобный шаг, предварительно посоветовавшись с А.Микояном, у которого были довольно сложные отношения с руководителем Советского Азербайджана М.Дж.Багировым. Тем более что племянница Арутинова была невесткой Микояна - женой его сына Алексея.

После того как телеграмма Арутинова была переслана Багирову, руководитель Советского Азербайджана подготовил и 10 декабря 1945 года направил секретарю ЦК ВКП(б) Г.Маленкову расширенный ответ, сопроводив его справкой о политической истории Карабаха начиная с середины XVIII века, когда данная территория входила в состав одноименного ханства.

Как отмечал Багиров, поскольку Нагорный Карабах не имеет прямых границ с Арменией и отделен от нее районами Азербайджана, населенными исключительно азербайджанцами, в 1923 году было принято решение оставить данный регион в составе Азербайджана и образовать там армянскую автономию.

В то же время в заключение своего письма М.Дж.Багиров выступил с контрпредложением, в котором выразил согласие передать Армянской ССР НКАО, исключая населенный азербайджанцами Шушинский район, в обмен на передачу Азербайджанской ССР Азизбековского, Вединского и Карабагларского районов Армянской ССР, где проживали азербайджанцы [17].

Поскольку главной целью руководства Армении было расширение границ республики, а не обмен территориями и населением, оно сняло вопрос с повестки дня. Но, несмотря на это, после обращения армянского руководства в Москву в Нагорном Карабахе усилилась пропагандистская кампания, и некоторая часть армян подпала под ее влияние.

Министр государственной безопасности Азербайджанской ССР С.Емельянов в августе 1946 года представил справку «Об отрицательных настроениях среди некоторой части армянской интеллигенции НКАО», из которой следует, что активнейшую роль в антиазербайджанской пропаганде играет карабахский филиал Союза писателей республики. Ответственный секретарь филиала Б.Джанян, агитируя за объединение НКАО с Арменией, говорил: «Если бы НКАО вошла в Армению, то наша культура вновь бы пережила расцвет. Мы отстали от армянской культуры, не видим армянской оперы и вообще достижений. Нам нужно органически быть связанными с Арменией».

Подобные настроения фиксировались и среди преподавательского состава высших учебных заведений. Доцент Педагогического института С.Воскерчян заявлял: «Что это за победа – Англия не разрешает полностью решить армянский вопрос, ибо она не хочет, чтобы СССР был бы близок к Босфору. Во всем виноваты старые руководители Карабаха, по их вине сейчас НКАО не в составе Армении, тогда бы и Турция не нужна была бы».

Период оттепели ознаменовался массовыми призывами представителей интеллигенции [20] и сбором подписей от имени трудящихся [21] Нагорного Карабаха о передаче данного региона Армении.

Данные процессы оставались вне поля зрения общественности в силу информационной закрытости СССР, но являлись ярким примером армянского мышления и того, как именно функционировал Советский Союз: армяне никогда не обращались за решением проблемы в Баку - столицу Азербайджана.

В 60-х годах ХХ века притязания армян на территории Азербайджанской ССР вспыхнули с новой силой.

Так, активисты карабахского движения предпринимали попытки оказать давление на власти Армении, подтолкнуть их к активным действиям. Занимавший в 1959-1961 годах должность второго секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР Владимир Семичастный в одном из своих интервью российскому журналисту А.Караулову так вспоминал о своей поездке в Нагорный Карабах: «…вокруг Карабаха шли всякие толки и кривотолки, были нездоровые явления… Я выступил у них на областной конференции, они мне набросали уйму вопросов - и то не так, и это не так, я ответил, объяснил, что к чему, затем сменили там кое-кого из руководства, дали в обком второго секретаря посильнее, и все как-то успокоилось» [22].

Но это было только начало.

К началу 60-х годов активизируется деятельность агентуры партии «Дашнакцутюн», которая, воспользовавшись решением Советского правительства относительно репатриации зарубежных армян в Советский Союз, хотела направить по каналам репатриации в Армянскую ССР с территории сопредельных государств агентов для подрывной работы.

Об этом сообщалось в секретной записке от 7 февраля 1962 года, направленной 2-м Главным управлением КГБ при Совете министров СССР на имя начальника 2-го отдела подполковника Гейдара Алиева. На документе рукой Г.Алиева наложена резолюция с указанием разработать конкретные меры по изучению и выявлению связей зарубежных дашнакских организаций, а также о поимке шпионов в случае их нелегальной заброски через азербайджанский участок границы СССР [23].

В ответном письме под грифом «Совершенно секретно», направленном 20 июня 1962 года в Москву начальнику 2-го отдела 2-го Главного управления КГБ СССР полковнику В.М.Хамазюк за подписью начальника 2-го отдела КГБ при Совете министров Азербайджанской ССР подполковника Г.Алиева отмечалось: «На территории Азербайджанской ССР учтено около 60 бывших дашнаков и других армянских буржуазных националистов, в основном проживающих в городах Баку, Кировабаде (Гяндже), Степанакерте (Ханкенди) и Нахичевани». В том же письме Г.Алиев указывал, что «в мае 1962 года в отдел КГБ при СМ Азербайджанской ССР по НКАО поступили данные о том, что некоторые националистически настроенные лица из числа армян, проживающих в гг. Степанакерте (Ханкенди) и Ереване (Иреване), используя хозяйственные неполадки в области, распространяют провокационные слухи о присоединении Нагорно-Карабахской Автономной области Азербайджанской ССР к Армении. Активные распространители этих слухов выявлены и взяты в агентурную проверку» [24].

В 1963 году Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву из НКАО было направлено письмо-протест, под которым подписались порядка 2500 армян из Карабаха и других прилегающих районов с армянским населением.

Подписанты требовали «незамедлительно решить вопрос воссоединения Нагорного Карабаха и всех прилегающих армянских районов с Армянской ССР или же включения их в состав РСФСР» [25].

Одновременно активизировали свою деятельность представители армянской диаспоры, направившие 18 мая 1964 года на имя Н.Хрущева ходатайство, заканчивающееся следующими словами: «Мы настаиваем на принятии незамедлительного решения по вопросу Нагорного Карабаха: либо воссоединить автономную область и другие армяно-населенные районы с Армянской ССР, либо сделать их частью СССР» [26].

Каких-то конкретных документов о реакции Хрущева на подобные обращения армян до сих пор не обнаружено. Только в книге известного российского историка Ю.Помпеева со ссылкой, как пишет автор, на достоверные сведения приводится ответ Хрущева на предложение Председателя Верховного Совета СССР А.Микояна в начале 1964 года присоединить НКАО к Армении, учитывая успешную передачу Крыма Украине десять лет назад. Хрущев не без раздражения сказал: «Я готов предоставить 12 тысяч военных грузовиков для переселения армян НКАО в Армению в течение одних суток» [27].

Очередной виток антиазербайджанской кампании совпал со сменой партийного руководства в СССР, отстранением Н.Хрущева и приходом к власти в октябре 1964 года Л.Брежнева. В 1965 году в Армянской ССР с санкции Москвы началась подготовка к проведению 50-й годовщины пресловутого «геноцида армян», якобы имевшего место в годы Первой мировой войны в Османской империи.

Грядущие события вызывали обеспокоенность у азербайджанского населения Армении. В марте 1965 года в адрес ЦК КПСС и ряда авторитетных личностей поступили письма от лица азербайджанского населения Армении с предупреждением о возможной «акции мести» со стороны армян «в памятный день 50-летия резни армян турками».

В одном из писем на имя Л.Брежнева и А.Громыко говорилось: «Армения в данный момент похожа на огромный шар, наполненный взрывчаткой, готовый воспламениться при первой же вспышке». Авторы писем просили принять меры для предотвращения возможных эксцессов [28].

В июне 1965 года ответственный секретарь филиала Союза писателей Азербайджана в НКАО некто Б.Улубабян передал в ЦК КПСС заявление с требованием присоединить НКАО к Армянской ССР, которое также подписал ряд ответственных партийных и советских работников области армянской национальности.

КГБ республики обо всех этих процессах информировал руководство Азербайджанской ССР. Были предприняты срочные меры по пресечению деятельности провокаторов - в 1966 году азербайджанские спецслужбы раскрыли и пресекли деятельность нескольких нелегальных националистических групп.

Так, ереванские эмиссары из подпольной организации «Союз армянской молодежи», насчитывавшей свыше 40 человек, пытались создать на территории автономной области свои организационные структуры. Другая молодежная группа из числа учащихся старших классов средних школ Степанакерта распространяла листовки, содержащие призывы о «воссоединении всех «армянских» территорий», в том числе Нагорного Карабаха и Нахчывана [29]. В августе 1966 года новому генеральному секретарю ЦК КПСС Л.Брежневу было направлено письмо, подписанное порядка 2000 представителями армянской интеллигенции, в котором, в частности, говорилось: «Карабах - это Армения территориально и по национальному составу, это Армения по укладу, духовному складу и быту. История Карабаха –это история Армении, армянским являются язык, искусство и литература Карабаха. А так как существует Армянская ССР, нецелесообразно ее нераздельную часть искусственно отделять от Советской Армении» [30].

Об этом обращении «группы деятелей науки и культуры Армянской ССР к XXIII съезду партии» упоминается и в письме в ЦК КПСС от 30 сентября 1966 года за подписью Первого секретаря ЦК КП Армянской ССР А.Кочиняна и Председателя Совета министров Б.Мурадяна. Авторы, произвольно интерпретируя, а точнее – фальсифицируя, исторические документы, связанные с образованием НКАО и Нахчыванской АССР, пытались обосновать свои претензии «политическими, экономическими и этническими факторами», а также якобы «многочисленными письмами, поступающими в ЦК КП Армении от различных групп трудящихся НКАО».

Далее в письме отмечалась «ненормальность создавшегося положения, когда малочисленный армянский народ в условиях Советского Союза имеет две государственности - одну Союзную Армянскую республику и одну национальную автономную область (имеется в виду НКАО), но в составе другой союзной республики». Действительно, такой привилегией не обладала ни одна другая нация в составе СССР.

В заключение авторы цинично заявляли, что «при рассмотрении поднятых вопросов исходили из основной главной задачи обеспечения дальнейшего укрепления братской дружбы между народами Советского Союза, и в частности между армянским и азербайджанским народами. Опасения возможной нежелательной реакции лишены оснований, так как вопрос ставится не об отторжении какой-либо части территории Азербайджанской ССР, а слиянии автономной национальной области с союзной республикой, коренное население в которых одно - армянское» [31].

Впоследствии Президент Азербайджанской Республики, Национальный лидер Гейдар Алиев, занимавший тогда пост заместителя председателя КГБ Азербайджанской ССР, вспоминал: «Помню, это было то ли в 1966-м или же в 1967 году, из Москвы поступило постановление. Тогда меня вызвал Вели Ахундов. Это было постановление ЦК КПСС; писали, что поручить ЦК КП Азербайджана - Ахундову, ЦК КП Армении – Кочиняну обсудить этот вопрос и доложить. Что это означало? А означало это, что вопрос Азербайджана поручается решать Армении… Я сказал ему, что этот вопрос лучше обсудить в Москве с Брежневым. Он поехал и объяснил Брежневу, который и отменил то постановление» [32].

До конца 1980-х годов советским властям удавалось, держа руку на пульсе, не допускать того, чтобы информация об этих фактах вышла за пределы границ автономии или попала на страницы союзной печати.

В межнациональных отношениях Кремль действовал жестко, тем самым контролируя мир и добрососедство между армянами и азербайджанцами, что обеспечивалось не только неотвратимостью наказания для того, кто преступил законы сосуществования в «едином советском доме». За Союзом признавалась роль объективного третейского судьи.

Новый виток конфликта в Нагорном Карабахе стал разгораться с момента прихода к власти в СССР Михаила Горбачева. В своих воспоминаниях Горбачев вынужден был признать, что задолго до начала кровавого этапа конфликта в 1988 году Москва была в курсе сложных процессов, происходивших вокруг Нагорного Карабаха, достаточно информирована о настроениях в Армении и Нагорном Карабахе, хорошо знала, что происходит и что планируется, ибо там особо не скрывали своих намерений и замыслов, тщательно встраивая их в демократическую риторику перестройки.

Горбачев отмечал: «За три года (имеется в виду период 1985-1987 годов) ЦК получил 500 писем о ситуации в Нагорном Карабахе. Перестройка привела в движение большие внутренние силы, начали вскрываться застарелые нарывы. Возрождаются национальные чувства, а вместе с ними и национальный экстремизм» [33].

Поскольку очередная «горячая» фаза конфликта совпала с периодом горбачевской перестройки и гласности в СССР, данная проблема впервые «вырвалась» на страницы союзной и республиканской печати, тем самым выйдя из латентного состояния и став предметом широкого обсуждения.

Впервые начиная с 1920-х годов открыто на официальном уровне было выдвинуто требование изменить административно-территориальное устройство Азербайджанской ССР. Так же впервые руководство Армении и НКАО предприняло конкретные юридические шаги по присоединению НКАО к Армении [34]. Отказ Москвы от роли объективного третейского судьи и занятие позиции равноудаленности при решении территориального конфликта создали условия для радикализации масс и начала вооруженных столкновений между союзными республиками - первого за всю историю СССР.

Партийное руководство Азербайджанской ССР тоже было в курсе событий, происходивших вокруг Нагорного Карабаха, и еще задолго до начала последнего этапа конфликта через свои органы государственной безопасности систематически оповещало об этом Москву.

Вот как вспоминает об этом бывший председатель областного отделения КГБ НКАО полковник Г.Септа: «О фактах активизации националистических проявлений регулярно докладывалось руководству, сообщалось по инстанциям. Фиксировались и случаи приезда эмиссаров из Еревана (Иревана), оживление группировок, находившихся в поле зрения службы. Докладывалось, писалось начальству, неоднократно обсуждались возникающие проблемы с Кеворковым (в 1973-1988 гг. первый секретарь областного комитета партии НКАО - И.Н.). Москвичи смотрели на все это сквозь пальцы, мол, у нас тут и не такое разворачивается. Бакинское руководство ни разу не проявило должного беспокойства: ни в случае с целенаправленным распространением книги «Очаг» З.Балаяна, фактически ставшей призывом к «миацуму» (присоединение области к Армении), ни позже, когда сепаратисты ловко прикрылись лозунгами большей демократии, гласности. К февралю все было ясно. Не было бы Сумгайыта, полыхнуло бы где-нибудь в другом месте» [35].

Таким образом, все были в курсе о надвигающейся опасности, но никто не предпринимал решительных действий для предотвращения ее в зародыше. Баку надеялся на Москву, считая, что очередная армянская возня вокруг идеи о передаче Нагорного Карабаха Армении, как это было в 1945, 1960, 1965, 1977 годы, будет заглушена Кремлем традиционными методами профилактического воздействия местных партийных и правоохранительных органов.

Однако отсутствие однозначной реакции высших органов КПСС и советского руководства на сигналы, поступающие по различным каналам, провоцировало армянскую сторону на более настойчивое, энергичное выдвижение территориальных требований.

Итак, как мы уже отмечали выше, опасность становилась все острее, а бездействие Центра подпитывало сепаратистские устремления армян. Так, по некоторым данным в течение 1987 года в Нагорном Карабахе было собрано 75 тысяч подписей под петицией о передаче автономии Армении [36]. Влиятельные армяне активно лоббировали карабахский вопрос за границей. Историк Сергей Микоян, сын старого партийного функционера Анастаса Микояна, писатель и журналист Зорий Балаян в интервью газетам армянской диаспоры в США открыто пропагандировали идею присоединения Нагорного Карабаха к Армении.

А в ноябре 1987 года подал голос и Абель Аганбегян, один из ведущих экономических советников Горбачева. 16 ноября он встретился с группой французских армян в отеле «Интерконтиненталь» в Париже и предложил им свое видение решения проблемы: «Я был бы рад, если бы Нагорный Карабах вернули Армении. Как экономист, я считаю, что у них куда более тесные связи с Арменией, нежели с Азербайджаном. Я уже внес подобное предложение и надеюсь, что эти идеи будут воплощены в жизнь в духе перестройки и демократии» [37].

Говоря о политической составляющей природы конфликта вокруг Нагорного Карабаха, следует подчеркнуть, что ключевая роль в генезисе сепаратистского движения в НКАО принадлежала интеллигенции из Армении и представителям местных органов власти. Необходимо отметить, что за годы советской власти в НКАО и Армении сложилась многочисленная националистическая интеллигенция(историки, литераторы), которая, особенно с постсталинского периода, сыграла важную роль в усилении межэтнической напряженности с азербайджанцами.

Эти лица раздували вражду на национальной почве в своих публичных выступлениях, научных трудах, посвященных истории Армении. Требования о передаче НКАО Армении идеологически базировались, во-первых, на мифической «исконной принадлежности Карабаха армянам», во-вторых, на тщательном встраивании этих требований в контекст идеологических процессов перестройки, а именно – в использование процесса критического переосмысления сталинского периода истории СССР для распространения надуманных утверждений о том, что якобы Сталин в 1921 году «отдал» Нагорный Карабах Азербайджану.

Таким образом, идеи демонтажа командно-административной системы в СССР, активно обсуждавшиеся в обществе, переносились на национально-государственное устройство Советского Союза и использовались для обоснования пересмотра территориально-правового статуса НКАО.

В период перестройки в близком окружении Горбачева в роли идеологических и экономических советников, заведующих различными отделами ЦК КПСС появилось немало армян, которые открыто, без оглядки на первых лиц государства (скорее даже по их указанию) на страницах союзной и зарубежной печати высказывались в пользу поддержки сепаратистского движения в Карабахе. Так, обсуждение карабахского вопроса постепенно выходило из латентного состояния.

Важной особенностью карабахского движения, начавшегося в 1988 году, является массовый выход в Армении и НКАО из состава Коммунистической партии должностных лиц и административных служащих, пополнивших ряды новых общественных организаций, таких как «Крунк», «Карабах», «АОД».

В результате партийные работники высокого ранга принимали активное участие в провокационных действиях, приводивших к эскалации этнополитической ситуации в НКАО и Армении. Аресты, преследования членов данных организаций, применяемые советскими властями против них санкции лишь способствовали популяризации этих лиц в армянском обществе, усилению их влияния и повышению популярности выдвигаемых ими лозунгов о «миацуме» - воссоединении НКАО с Арменией.

Существенное влияние на генезис конфликта в НКАО оказал комплекс противоречий, связанных с демографическими процессами в регионе и уровнем его экономического развития в составе Азербайджанской ССР.

Изменение демографической ситуации воспринималось армянской стороной конфликта достаточно болезненно и стало детонатором обострения межэтнического противостояния в регионе, хотя данные изменения были вызваны активизацией миграционных потоков в послевоенные годы, носившей объективный характер, а не целенаправленной политикой Азербайджана, как представляла армянская пропаганда.

На начальной фазе конфликта вследствие партийной пропаганды союзных властей получило широкое распространение излишне упрощенное суждение о преимущественной социально-экономической природе конфликта в НКАО.

Руководство СССР пыталось усмотреть причину возникшего кризиса в социально-экономическом отставании НКАО, отрицая при этом реально существующие источники иного порядка.

Выделяя экономическую причину в качестве первоосновы конфликта в Нагорном Карабахе, союзное правительство пыталось нейтрализовать кризис, направляя целевые ассигнования и увеличивая поставки товаров потребления в НКАО. С этой целью 24 марта 1988 г. Центральным Комитетом Коммунистической партии Советского Союза и Советом министров СССР была принята специальная программа по социально-экономическому развитию области [38].

Однако проблема заключалась вовсе не в том, что благосостояние армянской общины Нагорного Карабаха было ниже достатка азербайджанского населения региона. Напротив, по ряду социально-экономических параметров и показателей уровень жизни в НКАО был даже выше среднего по республике. При сравнении показателей социально-экономического развития в целом по Азербайджанской ССР, в том числе Нахчыванской АССР, и Нагорно-Карабахской автономной области за период 1965-1987 годов можно заметить значительные темпы социально-экономического развития в указанный период в автономной области.

В советский период армянская община НКАО имела и активно пользовалась правом на развитие национальной культуры в сфере получения высшего и среднего образования на родном языке, на развитие культурно-просветительских учреждений, в рамках теле- и радиовещания, печатных СМИ и т.п.

Другим качественным отличием нового этапа конфликта было то, что руководство НКАО и Армении предприняло конкретные односторонние юридические шаги для присоединения НКАО к Армении, хотя это было грубым нарушением Конституций СССР и Азербайджанской ССР. Баку предпринимал адекватные юридические ответные шаги, но это не остановило сепаратистов.

Для обсуждения ситуации вокруг Нагорного Карабаха в июле 1988 года даже была созвана специальная сессия Верховного Совета СССР. По итогам обсуждений 18 июля 1988 года было принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О решениях Верховных Советов Армянской ССР и Азербайджанской ССР по вопросу о Нагорном Карабахе», в котором отмечалось, что Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев просьбу Верховного Совета Армянской ССР от 15 июня 1988 года о переходе Нагорно-Карабахской Автономной области в состав Армянской ССР, посчитал невозможным изменение границ и установленного на конституционной основе национально-территориального деления Азербайджанской ССР и Армянской ССР [39].

Казалось, в вопросе поставлена точка.

Однако принятое 25 июля 1988 года ЦК КПСС и Президиумом Верховного Совета СССР Постановление «О практических мерах по реализации Постановления Президиума Верховного Совета СССР по вопросу о Нагорном Карабахе» [40], введение в январе 1989 года в Нагорном Карабахе особого управления под руководством представителя ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР А.И.Вольского продемонстрировали, что Москва фактически выводила НКАО из подчинения Азербайджанской ССР, тем самым давая армянам надежду на то, что пребывание НКАО в составе Азербайджана отныне является формальностью, не считаясь с которой, они могут с удвоенной силой добиваться фактического переподчинения области Армянской ССР. Подобная двоякая позиция союзного Центра продолжала усугублять конфликт, постепенно превращая его в военный, с применением огнестрельного оружия и даже ракет.

События в Нагорном Карабахе в 1988 году создали крайне напряженную ситуацию в армяно-азербайджанских отношениях по всему периметру непосредственного взаимодействия армянского и азербайджанского населения как в Армении, так и в Азербайджане, особенно в Нагорном Карабахе.

Требования об отделении автономной области от Азербайджана, озвучиваемые на митингах и демонстрациях в Степанакерте (Ханкенди) и Ереване (Иреване), формировали атмосферу раскаленных эмоций, порождали неприязнь, вражду не только между двумя общинами Нагорного Карабаха, но и в Азербайджане в целом.

Люди готовы были продемонстрировать свою решимость не уступать территориальным домогательствам, солидарность с беженцами из Армении и Нагорного Карабаха. Нарастающий поток беженцев из Армении, помноженный на возмущение азербайджанского общества, превращал армянское население республики в заложников карабахского конфликта. В принципе на это и рассчитывали националисты, сидевшие в Ереване (Иреване) и Степанакерте (Ханкенди), которые хотели, чтобы армянская кровь пролилась за пределами Нагорного Карабаха, с тем чтобы затем устроить пропагандистское шоу вокруг этого. Убийство армян дало бы им повод доказать, что в Азербайджане нарушаются права армянского населения и два народа не могут жить вместе.

Именно данной тактики придерживались те, кто организовал Сумгайытскую провокацию 28-29 февраля 1988 года. Сумгайыт усугубил конфликт вокруг Нагорного Карабаха, обострил межнациональное противостояние, втягивая в свою орбиту все большее число людей с обеих сторон. Появились первые армянские беженцы из Азербайджана, а у инициаторов и организаторов карабахского движения - новые доводы для антиазербайджанской пропаганды с использованием образа азербайджанских погромщиков как средства устрашения армян с применением кодового слова «геноцид». Максимально используя произошедшую беду, ревнители «геноцида» пытались опорочить азербайджанцев, добивались в стране и мире моральной и общественной поддержки, пытаясь таким образом получить политический перевес в борьбе за Нагорный Карабах.

Во всесоюзном и международном масштабах с использованием умело смоделированного образа азербайджанской нации развернулась антиазербайджанская пропагандистская кампания. Эксплуатируя сумгайытские события, армянские средства массовой информации настойчиво продвигали версию о якобы заблаговременно спланированной азербайджанцами трагедии сумгайытских армян.

Тем самым достигалась немаловажная, можно сказать, стратегическая, цель – армянская сторона, спровоцировавшая взрывоопасный процесс межнациональной конфронтации, в постсумгайытской ситуации предстала как жертва конфронтации. В свою очередь, Азербайджан благодаря этим усилиям с этого момента стал восприниматься не иначе как агрессивная, реакционная, непримиримая сторона межнационального конфликта.

В дальнейшем на Сумгайыт списывались все зверства армянских боевиков, провоцировавших азербай­джанцев на ответные действия.

Таким образом главная цель организаторов сумгайытской провокации была достигнута - конфликт вокруг Нагорного Карабаха стал приобретать необратимый и непримиримый характер и окончательно перешел в фазу кровопролития.

Армянская сторона рассматривала его как некое цивилизационное противостояние между армянами-христианами и азербайджанцами-мусульманами. Риторикой о «генетической несовместимости» армян и азербайджанцев армянские националисты пытались завуалировать свои территориальные притязания, переведя их в плоскость противостояния двух взаимоисключающих национальных идентичностей или даже двух религиозных конфессий.

По мере перехода конфликта в стадию открытого военного столкновения это опосредованное восприятие превратилось в дополнительный источник аргументации армянской стороны, используемый властной элитой Армении и Нагорного Карабаха для идеологического обоснования своих действий.

Конфликт стал причиной гуманитарной катастрофы, приведшей к массовому исходу азербайджанцев из Армении и оккупированных районов Карабахского региона Азербайджана.

После распада СССР в 1991 году и восстановления Азербайджаном и Арменией независимости конфликт вокруг Нагорного Карабаха трансформировался в широкомасштабный межгосударственный военный конфликт.

Результатом его стали оккупация Арменией не только территории, ликвидированной в 1991 году автономии в Нагорном Карабахе, но и под предлогом создания «пояса безопасности» семи административных районов Азербайджана вокруг нее, а также более один миллион азербайджанских беженцев и вынужденных переселенцев.